Неточные совпадения
Его грубоватая речь,
тяжелые жесты, снисходительные и добродушные улыбочки в бороду, красивый голос — все было слажено прочно и все необходимо, как необходимы
машине ее части.
Михей Зотыч проходил «механический цех», потом попал к паровым котлам, потом на медный рудник к штанговой
машине, откачивавшей из шахты воду, потом к лесным поставкам, — одним словом, прошел сложный и
тяжелый путь.
— Ах, уж эта мне сибирская работа! — возмущался он, разглядывая каждую щель. — Не умеют сделать заклепку как следует… Разве это
машина? Она у вас будет хрипеть, как удавленник, стучать, ломаться… Тьфу! Посадка велика, ход
тяжелый, на поворотах будет сваливать на один бок, против речной струи поползет черепахой, — одним словом, горе луковое.
Ночью особенно было хорошо на шахте. Все кругом спит, а паровая
машина делает свое дело, грузно повертывая
тяжелые чугунные шестерни, наматывая канаты и вытягивая поршни водоотливной трубы. Что-то такое было бодрое, хорошее и успокаивающее в этой неумолчной гигантской работе. Свои домашние мысли и чувства исчезали на время, сменяясь деловым настроением.
Часто он совершенно забывался, сидя где-нибудь у
машины и прислушиваясь к глухой работе и
тяжелым вздохам шахты.
Болванка снова нагревалась и прокатывалась «под
машиной» в
тяжелые полосы сырого железа, которое разрезывалось и нагревалось «складками», поступавшими опять в прокатные
машины, превращавшие его в «калязник», и уж из калязника вырабатывалось сортовое железо — полосовое, шинное, кубовое, круглое и т. д.
Раздавались хриплые восклицания сонных голосов, грубая ругань зло рвала воздух, а встречу людям плыли иные звуки —
тяжелая возня
машин, ворчание пара.
Заглушая
тяжелую возню
машин, трудные вздохи пара и шелест проводов, голоса сливались в шумный вихрь.
На каком-то углу — шевелящийся колючий куст голов. Над головами — отдельно, в воздухе, — знамя, слова: «Долой
Машины! Долой Операцию!» И отдельно (от меня) — я, думающий секундно: «Неужели у каждого такая боль, какую можно исторгнуть изнутри — только вместе с сердцем, и каждому нужно что-то сделать, прежде чем — » И на секунду — ничего во всем мире, кроме (моей) звериной руки с чугунно-тяжелым свертком…
Шел, полагаю, минут двадцать. Свернул направо, коридор шире, лампочки ярче. Какой-то смутный гул. Может быть,
машины, может быть, голоса — не знаю, но только я — возле
тяжелой непрозрачной двери: гул оттуда.
Но нужно носить кирпичи; до утра осталось часа три; Татьяна Власьевна спускается вниз и поднимается с
тяжелой ношей почти машинально, как заведенная
машина.
И вслед за тем в воздухе отчетливо раздалось площадное ругательство. Все сразу услыхали его и на секунду замолчали, отыскивая глазами того, кто обругал их. В эту секунду были слышны только
тяжелые вздохи
машины да скрип рулевых цепей…
После такой прогулки он угощал Евсея чаем в трактире, где играла музыкальная
машина и все знали старика, относились к нему с боязливым почтением. Усталый Евсей под грохот и вой музыки, окутанный облаком
тяжёлых запахов, впадал в полусонное оцепенение.
Очень часто, тревожно завывая, обгоняя
тяжелые автобусы, мимо милиционеров проносились шипящие
машины с надписью...
Прокатилась длинная волна стриженых голов; это ученики двух городских училищ;
тяжёлой, серой
машиной продвинулась полурота солдат, её вёл знаменитый в городе хладнокровный поручик Маврин: он ежедневно купался в Оке, начиная с половодья и кончая заморозками, и, как было известно, жил на деньги Помяловой, находясь с нею в незаконной связи.
По двору ходил
тяжёлый, аккуратный, как
машина, строгий к людям Тихон Вялов с метлой, с лопатой в руках, с топором; он не торопясь мёл, копал, рубил, покрикивал на мужиков, на рабочих.
Двое рабочих в кожаных передниках, с
тяжелыми железными клещами в руках, встали на противоположных концах катальной
машины, тележка с болванкой подкатилась, и вяземский пряник, точно сам собой, нырнул в ближайшее, самое большое между катальными валами отверстие и вылез из-под валов длинной полосой, которая гнулась под собственной тяжестью; рабочие ловко подхватывали эту красную, все удлинявшуюся полосу железа, и она, как игрушка, мелькала в их руках, так что не хотелось верить, что эта игрушка весила двенадцать пудов и что в десяти шагах от нее сильно жгло и палило лицо.
От ее жирных волос истекал удушливый запах помады, и вся она была пропитана каким-то
тяжелым масляным запахом, точно старая типографская
машина.
Только плеск моря доносился снаружи, бежали с рокотом вдоль ватерлинии разбиваемые грудью парохода волны, да
тяжелое пыхтение
машины глухо отдавалось вместе с мерными ударами поршней.
Любочка. Ну, на покупку швейной
машины или инструментов каких-нибудь. Я все буду такое покупать, а бархатного черного платья я уж не куплю. А мне очень хотелось. Ко мне идут
тяжелые материи. Ну, так что вы говорили? Я так люблю вас слушать.
Слов его не слышно было бы другому за шумом
машины, но он слыхал себя; и громко он сказал то, что еще в снах ночных волнующих, в
тяжелом видении сонного денщика, колющего лучину, в образе милых лиц и милых глаз опозналось взволнованной душою как необыкновенное счастье. Он сказал...